Как-то это все странно. Убийства, после чего смерть исполнителя, его матери, эти чертовы склянки… Казалось бы все – преступление исчерпало себя за неимением дальнейших зацепок. Генкиши умер, убивал из-за психических отклонений. Вот только… Не было в его характеристике ничего подобного. Способный, умный, трудолюбивый парень. Хорошо учился, диплом, практика в провинции. И, что немаловажно, любил свою мать. Помогал ей всеми силами, зарабатывал ради нее. Инвалид, попавшая в аварию, которая не могла передвигаться самостоятельно дальше первого этажа.

Да и умер слишком странно… Только лишь от волнения? Мог ли иметь место яд? Заключение эксперта по телу не дает никаких указаний на это – умер вследствие кровоизлияния в легкое. Задохнулся, проще говоря. Но… Люди живут и с одним легким, почему же это стало причиной смерти? И потом, с какой стати, тело отказались перевести в другой морг для повторного вскрытия?

Реборн устало закатил глаза. Слишком сложно… А завершить дело из-за смерти исполнителя невозможно. Почему Генкиши согласился на это? Его матери же выплачивали социальную помощь, пенсию, она вполне могла продать дом (зачем ей такой большой) и нанять сиделку. Но нет. Почему-то это упорное желание каждый день волочиться к ней, готовить, убирать…

Мужчина потрусил пакетик с клочками фото. Генкиши никогда не говорил о том, что у него есть сестра. Возможно, что она умерла – как еще объяснить такую обстановку в комнате. Все вещи словно стояли на месте все эти двадцать лет. Может ли это быть объяснением этой непонятной заботы. «Я бы никогда не смог ТАК заботиться о ком-либо, легче пристрелить», - скрипнул зубами Реборн, закрывая папку с делом.

На листочке с датой зачатия нет отпечатков пальцев, однако почерк не принадлежит ни Генкиши, ни его матери. То же самое касается и образца крови – неизвестно чья она. Даже не младенцев, так как ее состав отличается от состава плода. Эксперты упорно потрудились, чтобы разобрать банки по их содержанию – да, это были все вырезанные из чрева дети. Но… у каждого из них отсутствовали различные органы. Куда они делись? Имел место каннибализм, или все же теория об имплантации органов? Но они же еще не развитые…

Полицейский покачал головой, нет, он не мог закрыть крышку дела. За него отдала жизнь она – Луче. «Зачем ты это сделала? – тоскливо подумал мужчина, рассматривая фото на полке. Слева направо в полицейской форме стояли они – детективы участка Дино, Хибари, Гокудера, Тсуна, Реборн, Ламбо, Ямамото, Занзас и его компания, девушки-секретари, шеф и, конечно же, лучик света в этой серой фотографии – Луче. С очаровательной улыбкой, искрящимися глазами… И она лежащая в луже крови, прижимающая руки к окровавленной ране, тихо молящаяся Богу, чтобы Юни была жива…

Гамма сказал, что ничего не знает о Генкиши, только то, что Луче встречалась с ним какое-то время. Девушка говорила, что они расстались по ее желанию. Ей казалось, что он не любит ее, просто… цепляется, очень уважает, но не любит. Поцелуи как с братом, о чем-то большем не могло быть и речи. И это фото… По документам ничего не ясно. Детей в семье убийцы был только он, однако кем еще могла приходиться ему эта девушка на черно-белой фотографии, кроме как сестрой?..

- И почему, черт возьми, она так похожа на Луче?! – выкрикнул в бессилии Реборн. Он не привык сдаваться. Только не сейчас, когда столько девушек убито… Когда умерла она.

- Может, пойдем уже домой? - тихо спросил Ламбо, немного дрожа. Он боялся такого напарника. Сейчас глаза мужчины были чернее ночи, брови сведены на переносице, а лоб исчезают глубокие морщинки задумчивости. Пальцы рук неравномерно отстукивали неприятный ритм, заставляющий так же напрягаться. Но… Бовино понимал, что ничего сделать не мог. Он – новичок, в полиции не проработавший и года, привыкший к тому, чтобы за него все решали. Он и близко не стоял с Реборном.

- Подойди, - не отрываясь от дум, говорит мужчина. Нет и мысли в голове, как можно не повиноваться этому голову. Только быстро подняться, обойти стол и встать рядом, боясь лишний раз шелохнуться. Сейчас предугадать действия напарника невозможно. Толи он ударит, толи обнимет… - Ты помнишь, о чем говорили Луче и Генкиши?

- Да, - кивает Бовино, комкая подолы коровьей рубашки. – Она спрашивала его, зачем… Он говорил, что для опытов, что-то про врачей…

- Тупая корова! – рыкнул Реборн, его рука сжалась в кулак, мгновенно ударяя под дых. Парень согнулся пополам, чувствуя нехватку кислорода, старые синяки завопили от боли. Не устояв на ногах, он рухнул на колени. Дышать было тяжело, из глаз брызнули слезы. Открыв рот, он старался сделать вдох, на пол закапала алая жидкость. – Черт…

В глазах детектива заплескался испуг… или показалось. Мгновенно взяв себя в руки, мужчина опустился на корточки рядом с напарником. Рука мягко стерла кровь с подбородка. «Кажется, я переборщил… Он же говорил что-то об этом тогда, в ту ночь. Я сам виноват, что его не слушал…» - думал Реборн, прижимая рыдающего Ламбо к себе.

- Б-больно… - сквозь слезы простонал Бовино. Кровь хлынула изо рта с новой силой.

Не думая больше ни секунды, детектив подхватил его на руки. Парню нужна была медицинская помощь. «Черт, это единственный способ…» - пронеслось в мыслях Реборна.

***
Длинноволосый блондин поправил волнистую прядку, рассматривая что-то в небольшой папке. Его вид выдавал сосредоточенность и легкое неудовлетворение, хотя периодически на красивом лице появлялась милая улыбка. Белый халат развевался от ветра из открытого окна, которое открывало вид на город. Если присмотреться, можно было и заметить полицейский участок, который теснился рядом со зданием Банка. Уолд-стрит пряталась под тенями высоток, которые изнывали от жары. Весна определенно перерастала в лето, обжигая неконтролируемым выплеском ультрафиолета и солнечной радиации, от которой в больницу того самого блондина только за несколько часов попало трое стариков, не выдерживающих такого обилия тепла.

Впрочем, на руках Госта была отнюдь не история болезни какого-нибудь Джека Стоуна или Мелиссы Фрай, а листы с именем Ламбо Бовино. От обилия разных травм Мильфиоре не знал, за что браться – необходима была операция из-за закрытого кровотечения, но из-за сломанных ребер ее проведение осложнено. Впрочем, один обеспокоенный вид наглого копа, который ошивался в их больнице несколько дней назад, наводил на приятные мысли.

Реборн мужчине не понравился. Не то чтобы в практике врача было что-то противоречащее закону, а значит имеющее возможность привлечения внимания полиции, но все равно – коп раздражал своей навязчивостью и лишним вниманием. А теперь приносит этого мальчишку, едва-едва в сознании с вытекающей изо рта кровью…

Тяжело выдохнув, Гост направился в ординаторскую. Надо было еще кое-что сделать перед операцией.



Реборн действительно сильно нервничал. Он думал, что Ламбо немного покровоточит, а потом перестанет, но парень выглядел действительно плохо и тяжело стонал всю дорогу до больницы. Не смотря на спокойный внешний вид детектива, в душе он кусал губы, проклиная себя за излишнюю жестокость и за очередной безумный план. Несомненно, Гост Мильфиорре был странной фигурой, к тому же внезапная смерть Генкиши и это странное заключение патологоанатома не могли не привлечь внимания детектива. К тому же, Тсунаеши обмолвился, что иногда Бьякурану звонит мужчина, которого тот называет «братом». А сходство между Гостом и Джессо было необычайным, только длинные желтые волосы блондина сбивали с толку.

Надо было как можно больше выяснить об этом Мильфиоре. А это возможно только при хорошей слежке, а она – только при помощи Ламбо, который должен будет находиться на лечении у Госта. Вспомнив о Кее и Дино, Реборн заскрипел зубами. Эти двое умудрялись постоянно попадаться на глаза Бьякурана, который просто не мог не обратить внимание на странных полицейский, постоянно крутящихся рядом. А утром Хибари заявил о своем уходе из участка.

- Кха-кха, мистер Реборн? – кто-то окликнул мужчину в шляпе. Тот, наплевав на приличия, стоял в белом коридоре клиники рядом со своим полицейским участком прямо в своей незаменимой шляпе с оранжевой полоской. Полицейский взглянул на медсестру, которая с милой улыбкой стояла напротив него.

- Да? – хрипло ответил он. От горького кофе и лишней пачки сигарет, почти забытой привычке, голос сел и звуки неприятно корябили горло. Говорить хотелось меньше всего, но судя по всему, женщина пришла к нему с новостью и явно лишней порцией грубого пошловатого обольщения. Некстати вспомнились потребности в женском тепле и стройном теле…

- Мистер Мильфиоре попросил вас подойти к операционной, где вашего … эм, друга? – последнее прозвучало как-то чересчур сомнительно, словно женщина хотела сказать абсолютно другое. На лице Реборна появилась грубоватая усмешка. Значит, осмотр был проведен ОЧЕНЬ тщательно.

- Любовника, - сверкнули глаза из тени, отбрасываемой полой шляпы. Женщина отчаянно покраснела и захлопала своими глазами. Если она и хотела игриво намекнуть на странность появления Ламбо в больницы, чтобы завести непринужденный разговор, то такого грубого заявления от мужчины, абсолютно непохожего на гея, медсестра не ожидала. В оцепенении она забыла о том, что должна была сказать. В полном молчании женщина довела полицейского до операционной и быстро убежала в сторону, подумав, что все красивые мужики - геи.

Реборна позабавила эта ситуация, и он довольно осмотрелся. Обычный стерильный коридор больницы. От обилия белого цвета щипало глаза. Мужчина прикрыл глаза, оперевшись о стену. "Если все пойдет по плану, то к лету дело будет закрыто, - думал детектив, - в отпуск поеду в Маями, возьму с собой Ламбо и буду наслаждаться знойным солнцем и девочками в бикини... Хотя, если будет Бовино, то девочки в бикини отойдут на задний план... Хотя его могут и убить".

- Мистер Реборн, добрый день, - сухой голос вывел мужчину из задумчивости. Открыв глаза он посмотрел на Госта, который отвлек его от дум. Мильфиоре был в белом халате, замазанном кровью. Видимо, операция пошла не по плану. Внезапно Реборн дернулся вперед.

- Он жив, сука? - пристальный взгляд черных глаз заставил замереть усталого врача.

- Да, но процесс реабилитации будет длиннее, чем мы рассчитывали.

- Почему вы не сообщили мне об операции? - рыкнул полицейский.

- Мистер Бовино дал согласие на операцию, при чем тут вы? Вы ведь даже не родственник, - хмыкнул Гост, проходя мимо Реборна. - Я думаю, посетить его можно будет, как только он очнется. Я надеюсь, вы не будете пытать и без того измученного мальчика, как того обвиняемого?

- Это мое дело, - зашипел детектив, беря себя в руки. Его поведение было непозволительным, но вежливый тон и контекст слов Мильфиоре ему не нравились.

- Дело ваше, но на теле мальчика повсюду гематомы и другие следы насилия. Я думаю, вам все же стоит прислушаться к моим словам. Вы же не хотите быть причастны к еще одной смерти, - улыбнулся Гост, немного устало прикрывая глаза.

- Еще одной? - вслед ему прошептал Реборн, прищурившись. Тень легла на лицо. Оставаться в больнице не было смысла, он навестит Ламбо завтра.



- Наркоз ввели? – Ламбо слышал голос через вязкую вату, то полностью заглушающую все звуки, то резко пропадающую, отчего излишне громкий голос больно бил по перепонкам. Глаза были закрыты, спасаясь от яркого режущего света. Он сам согласился на эту операцию, потому что…

Ему дали подумать два часа, предупредив, что операция может закончиться летальным исходом. Умирать не хотелось… Мысли тянулись как мед, вспоминалось все плохое и хорошее. Отец, почти наверняка, будет сожалеть о том, что сын так и не решился унаследовать бизнес. Мать… наверное всплакнет, после чего полетит в Париж и благополучно забудет, что у нее когда-то был сын. В полицейском участке рядом с фотографией Луче поставят его… Хотя, Реборн выкинет ее в окно и посмеется…

Реборн… Всегда так жесток и безразличен, постоянно в работе, смотрящий из-под своей шляпы прямо в душу с ухмылкой. Неужели он на самом деле любил Луче? Она же не его тип… Ему нравится относиться к кому-либо с этим презрением и насмешкой. Хотя… Ведь она заслуживала другого отношения от него. При этом он не убил Гамму, а только всячески помогал, подсказывал. А до этого она встречалась с Генкиши… Неужели лучший детектив так жалок, что не мог соблазнить ее? Хотя… Даже его безумная жестокость во благо привлекательней сотни ласковых слов. В участке всегда ходили слухи о Реборне и каких-то девушках… Навряд ли Луче смогла бы устоять под напором несомненного очарования мужчины.

И все же он тогда сказал это: «Ты никогда не сможешь сравниться с ней»… Ламбо выдохнул, прижимая ноги к груди. Полиция – это не его. Все эти побои, убийства, трупы… Перед глазами снова стоял тот дом на Парк-стрит, полуразложившийся труп и его запах, казалось, въелся в ноздри, отчего стало очень тяжело дышать. Из глаз закапали слезы. Как никогда хотелось домой, пусть там его и не ждут с распростертыми объятиями.

Телефон на тумбочке громко завибрировал, послышалась легкая мелодия, которая стояла на смс. Парень протянул руку, откидывая крышку. «Реборн».

«Тупая корова, я сегодня заеду».

Горячие слезы полились с новой силой. Зачем? Как можно причинять боль, а после делать вид, что все так и надо, что нельзя было просто сказать, только пара сломанных ребер поможет понять что-либо… А потом эти непонятные слова – то ли беспокоится о Бовино, то ли боится, что за избиение своего коллеги упадет в глазах начальства.

- Мистер Бовино, - в палату неспешно входит врач. Его белые волосы слегка развеваются в потоках воздуха. Необычайно красивый мужчина, присаживается на стул рядом с кроватью. – Вы решили?

- Да, - кивает Ламбо.

Заедет? И пусть.
__________________________________
От автора: Всех с 2013 годом, пусть ваши мечты сбудутся)))